Рыцарь Рюи Гонсалес де Клавихо опоздал. Опоздал на 200 лет - он не застал Афросиаба, ни стен его, ни мечетей, ни мавзолеев, ни дворцов. И всё-таки, когда к вечеру жаркого, длинного, пыльного дня испанское посольство ко двору великого Тимура увидело вдали Самарканд, рыцарь был поражён. «Столько здесь садов и виноградников, что, когда подъезжаешь к городу, - писал он, - видишь точно лес из высоких деревьев и посреди его сам город».

Посольство вступило в удивительный город, неповторимый, несравнимый ни с одним городом средневековья. Шёл 1404 год. Железный хромец Тимур, завоевав полмира, согнал в новую столицу рабов: хуlожников, архитекторов, каменщиков, резчиков по дереву, ювелиров… Власть Тимура была велика, могущество необъятно, гордыня необзудана. Деревни вокруг Самарканда были переименованы. Отныне звались они так: Багдад, Каир, Дамаск - величайшие города мира должны были казаться деревнями по сравнению со столицей Тимура.

Над Самаркандом висела пыль строительства - стояли в лесах мавзолеи Шахи-Зинда, вереницы рабов несли кирпич на стены мечети Биби-Ханым, искусные хорезмские мастера клали на раствор плитки на Регистане. Город был охристым, а голубые и синие изразцы мечетей и квадраты прудов-хаузов казались кусками неба, брошенными на желтую землю. Вокруг шумели тринадцать садов - широкое зеленое кольцо. Самый большой из них - Баги-Джехан - был настолько обширен, что, уверяют летописцы, однажды лошадь архитектора заблудилась там и нашли ее только через месяц.

Но Тимур умер, прошло еще несколько десятков лет, и потомки его перенесли столицу государства в Бухару. Остались лишь здания, возведенные мастерами, имен которых никто не знает. Но слова самаркандского историка, сказавшего о мечети Тимура: «Поистине дела наши указывают на нас»,- справедливы. Дела пережили и великую империю, и людей, которые ее создавали, и память о завоеваниях и битвах.

...Если вам когда-нибудь приведется сойти с самолета или автобуса в сегодняшнем Самарканде, вы вспомните слова испанского рыцаря: «Столько здесь садов и виноградников...». Самарканд - город большой, современный, со своим университетом, школами, театрами, зелень давно пришла на его обычные заасфальтированные улицы. И все-таки Самарканд Тимура жив и удивительно естественно вплетается силуэт сказочных мечетей в его современный облик.

Сады, как и пятьсот лет назад, окружают его зеленым поясом. Но это не те сады, что видел Рюи Гонсалес де Клавихо. За многотысячелетнюю историю города сады не раз вырастали вокруг него, и не раз город превращался в пустыню. Огромный голый холм к северу от города - это все, что осталось от Афрасиаба, предка Самарканда, ровесника древнего Рима.

Пятнадцать метров культурных слоев, черепков, кирпичей - это рай для археологов, это также и рассказ о многих столетиях жизни Афрасиаба. У его стен стояли армии Александра Македонского, сюда приезжали кушанские цари и отряды первых халифов. Еще в античную эпоху в Афрасиабе был построен свинцовый водопровод, который в течение веков подавал воду к цитадели. Раскопки обнаружили остатки роскошных дворцов и мавзолеев...

В 1220 году город постигла страшная катастрофа - монгольское нашествие. Город сопротивлялся и был уничтожен так, что на поверхности земли не осталось ровным счетом ничего - срыты были крепостные стены, разрушен водопровод, сожжены дома и дворцы. В течение ста пятидесяти лет город влачил жалкое существование, и там, где шумели сады, уже ворошились песчаные барханы. Но с конца XIV века все изменилось. День, когда Тимур решил сделать Самарканд своей столицей, стал днем второго рождения города. За какие-нибудь двадцать-тридцать лет Самарканд и в самом деле превратился в столицу Азии, центр торговли, ремесел, в повелителя судеб далеких и близких народов. И снова разрослись сады.

Смерть Тимура еще не означала смерти Самарканда. В правление Улугбека, внука Тимура, в Самарканде было построено, пожалуй, не меньше, чем во времена великого деда. При Улугбеке, удивительнейшем из монархов, ученом, астрономе, гуманисте, были сооружены многочисленные медресе - Самарканд превратился в центр азиатской культуры. Только сравнительно недавно ученым удалось обнаружить крупнейшее из созданий Улугбека - его обсерваторию. О ней многое известно: и то, что там трудились лучшие умы эпохи, и то, что, несмотря на отсутствие телескопа в обсерватории, под руководством самого Улугбека была составлена «Книга звездных таблиц», не потерявшая своего значения до сего дня. Но об этом особый разговор...

Даже после того как столица была перенесена в Бухару, в Самарканде не прекращалось, хотя и велось в меньших масштабах, строительство. Есть в нем мечети н мавзолеи, относящиеся и к XVI и к XVII векам, но все-таки основные шедевры его архитектуры связаны со временем Тимура и Тимуридов.

У каждого, кто побывал в Самарканде, есть особенно полюбившиеся места. Одному снятся развалины грандиозной мечети Биби-Ханым. Другой вспоминает квадрат Регистана, обнесенный тремя медресе. Третий на всю жизнь запомнил гордую простоту мавзолея Гур-Эмир. И трудно спорить, и нельзя спорить.

А все-таки я посмею признаться в своей страсти. Я готов снова и снова приезжать в Самарканд для того только, чтобы вернуться в тишину Шахи-Зинда, волшебной улицы мавзолеев. Шахи-Зинда не может похвастаться размерами или величием замысла. Да эту улицу никто и не замышлял - ансамбль возник сам по себе, строили его сотни лет, мавзолей за мавзолеем.

Шахи-Зинда значит - живой царь. Культ его существовал издавна, задолго до прихода ислама, еще во времена расцвета Афраснаба, н был настолько популярен, что проповедники ислама сочли за лучшее не бороться с ним, а использовать во славу новой религии. Так была создана легенда о Мохаммеде Кусаме иби-Аббасе, двоюродном брате пророка.

Легенда говорит, что войско Мохаммеда Кусама было застигнуто неверными в святую минуту, когда все воины стояли на коленях и совершали намаз - молились. Неверные воспользовались временной небоеспособно-стыо противника и всех магометан зарубили. Остался без головы и Мохаммед Кусам нбп-Аббас. Но, потерявши голову, он не растерялся. Взял голову в руки и спустился в глубокий колодец, откуда прошел в рай, где п обитает до сих пор. Многие герои пытались спуститься в этот колодец, чтобы выведать тайны обезглавленного царя.

Мазар, гробница, вернее, кенотаф, то есть ложная гробница (настоящий Мохаммед Кусам никогда не бывал в Самарканде), стала первым мавзолеем комплекса гробниц Шахи-Зинда. Погребение возле могилы святого должно обеспечивать дополнительные блага на том свете, н потому многие вельможи н муллы старались добиться нрава быть похороненными там. Удавалось это очень немногим, но эти немногие были богаты и знатны, и мавзолеи их - лучшие в Средней Азии.

Шахи-Зинда строился дважды. В первый раз - до монгольского завоевания. Улица мавзолеев круто спускалась от мазара Мохаммеда Кусама, и автор «Сахарной книги истории Самарканда» подробно описывает молитвы и обряды, которые нужно произвести, если ты идешь от гробницы к гробнице. Археологами найдены лишь остатки первого комплекса Шахи-Зинда, ни одного мавзолея в целости не сохранилось. Монголы, захватив Самарканд, не тронули мазар живого царя, опасаясь мести чужого для них, но, возможно, сильного святого. Зато они начисто разрушили другие мавзолеи. Снова Шахи-Зинда был отстроен в основном при Тимуре и Улугбеке.

Здесь похоронены родственники Тимура и знатные духовные лица. Каждый мавзолей - небольшой шедевр исламского искусства. Новые мавзолеи не должны были превышать мазар Мохаммеда Кусама, и потому размеры памятников строго ограничены. Это заставило строителей идти по пути совершенствования форм и украшения гробниц. Созданный ансамбль кажется возведенным по единому замыслу.

В основном мавзолеи Шахи-Зинда - квадратные сооружения под разнообразными куполами. Купол, порталы, колонны и даже стены мавзолеев покрыты синими и разноцветными глазурованными плитками. Всего мавзолеев двадцать пять. Выше всех стоит мазар Мохаммеда Кусама, о котором еще в XIV веке писал знаменитый арабский путешественник и географ, Геродот арабского мира, Ибн-Батута: «Могила благословенна. Над ней возведено четырехугольное здание с куполом, у каждого угла стоят по две мраморные колонны, мрамор зеленого, черного, белого и красного цвета. Стены здания тоже из разноцветного мрамора с золотыми орнаментами; крыша сделана из свинца». С тех пор здание неоднократно перестраивали и облицовывали голубыми и цветными изразцами и мозаикой.

Мазар Мохаммеда Кусама окружен другими мавзолеями - здесь им тесно, каждый владелец хотел, чтобы его гробница стояла как можно ближе к мавзолею свяг того. Больше других повезло трем мавзолеям: Туман-ака - жены Тимура, крупного религиозного деятеля Ходжи Ахмала и «девушки, умершей в целомудрии» в 1360 году. Больше об этой девушке, по-моему, ничего не известно.

Очень красив мавзолей Туман-ака. Изразцы и мозаика его - вершина декоративного искусства тимуровской эпохи. Портал - богатый, чистых красок, ковер, в котором переплетаются цветы, ветви и надписи. Он не голубой, как другие, а в основном фиолетовый потому еще более выделяется в мире, где два цвета: охра - песок и голубой - небо.

Поскромнее мавзолей эмира Бурундука - одного из военачальников Тимура. Военачальник сильно разбогател в походах, но потомки его, может быть, не посмели выстроить мавзолей лучше, чем у членов царского рода, а может, просто приберегли деньги для живых.

Чем ниже мы спускаемся по улице-лестнице, на которой никто никогда не жил, тем изысканнее становятся формы мавзолеев, тем тоньше узоры изразцов, хотя при этом часто теряется чистота, лаконичность и благородство линий,- меняется время, меняются вкусы и мода. Мавзолеи, построенные в нижней части улицы, воздвигнуты уже в следующем веке, после смерти Тимура.

Архитекторы и историки зодчества могут относить мавзолеи к различным школам и направлениям, могут подробно рассказывать об изящных подпружных арках и щитовидных парусах, но, когда я был там, меня волновала другая мысль: прихоть судьбы объединила здесь гробницы очень разных людей, от царицы до воина, муллы и «девушки, умершей в целомудрии». И все-таки из всех мавзолеев выше тот, что построен внизу, почти в конце улицы,- мавзолей астронома Руми. Руми был другом и соратником Улугбека. Он не нажил за свою жизнь ни богатств, ни земель, не принадлежал к знатному роду. Но он был величайшим математиком и астрономом своего времени, и потому Улугбек соорудил усыпальницу Руми рядом с мавзолеями ханов и цариц и сделал ее хоть чуточку, но повыше. В конце концов лучший мавзолей принадлежит ученому, труженику, который был куда ближе тем, кто чертил планы гробниц и мечетей, чем тем, кто похоронен в остальных мавзолеях.

Есть луг волшебный, что лежит вне круга Понятий наших о добре и зле. Ищи его! Там встретим мы друг друга. Мы встретиться не можем на земле. Когда обняли душу травы луга, Мир так наполнен, что слова пусты. Язык, идеи, фраза та: "друг друга" - Смысл потеряли. Нет ни "я", ни "ты". http://www.rumionfire.com/

Шахи-Зинда хорош отовсюду. И с вершины холма, откуда видны две цепочки голубых куполов; и снизу - за аркой узкая цветастая улица порталов; и издали, от города, когда он кажется приснившейся страницей из сказок Шахразады, и вблизи, когда он удивляет буйством фантазии и богатством красок. Он невелик, но впечатляет больше, чем пышные мечети и грандиозные минареты других восточных столиц.